• В этом году 1 сентября в Николаевкой области около 80-ти ВИЧ -положительных детей пойдут в школы
• Вулична акція "Живі книжки попереджають про небезпеку"
• Благотворительный концерт в г. Донецк
• Відпочинок вихідного дня- Медовий Спас!
• Снова открыт Дом здоровья "Сила любви"
• Благодійний марафон "Доброта Миколая"
• Занятия в гончарной мастерской
• Благотворительный Концерт
• Новый номер Библиотеки Добра
• Праздники по будням в «Школе Ирины».
• "Мистецькі вихідні–2012" вже на старті!
• 1 сентября 2011г. в «Школе Ирины»
• В Павлоградской воскресной школе открыли специализированный класс для слаборазвитых детей
• Добрые сердца Днепропетровска, объединяйтесь!
• Тренінг "Розвиток особистості"
• IV Міжнародна конференція Українського форуму благодійників «Благодійність 2020: бачення та стратегія розвитку»
• В здоровом теле здоровый дух
• Зустріч Львівських громадських організацій інвалідів з керівництвом області
• Підсумки конкурсу
• Мастер-класс "Рисуем Карпаты"

188 лет назад, 2 марта 1824 года родился выдающийся учёный, юрист и философ по образованию и педагог по призванию, Константин Дмитриевич Ушинский. Его вклад в русскую педагогику невозможно переоценить. Уважение и любовь к ученикам и людям вообще всегда лежали в основе как его работы, так и мировоззрения. Достаточно привести лишь один эпизод его биографии, чтобы понять, сколько он делал не только для науки и будущих поколений, но для живых детей, своих современников.

«1 января 1854 года Ушинский К.Д. увольняется из департамента иноземных вероисповеданий, так как его пригласили на должность преподавателя русской словесности в Гатчинский сиротский институт. Институт ��месте с приютами, богадельнями, больницами, домами призрения входил в ведомство императрицы. В его стенах воспитывались и получали образование одновременно 650 мальчиков-сирот, одетых в одинаковые мундирчики с погончиками и с блестящими пуговицами, на которых было вырезано гнездо пеликана – символ сиротства.

Институт славился суровыми порядками, строгой дисциплиной, регулярной муштрой и маршировками. За провинности сирот сажали под арест в карцер, где условия были самые жестокие: никакой пищи, кроме хлеба и воды, и то через день. На прогулку за стены института воспитанников выпускали лишь в субботу и воскресенье. Порядки в институте были жесткими: этого требовал устав императорского благотворительного заведения, где из воспитанников старались сделать людей, верных «царю и отечеству».

Впоследствии Ушинский так охарактеризовал институтские порядки: «Канцелярия и экономия наверху, администрация в середине, учение под ногами, а воспитание – за дверьми здания».

Ушинскому удалось кое-что изменить в этой казарме для сирот за пять лет своего пребывания в Гатчине. Некоторые традиции, заложенные им, прочно привились воспитанникам, передавались из поколения в поколение, и вплоть до 1917 года были еще весьма сильны. Ушинскому удалось начисто искоренить фискальство, столь характерное для учебных заведений закрытого типа. Если кто-то совершал проступок, причинивший вред товарищам, он был обязан найти в себе мужество и самому в нем признаться. Этот неписанный закон строго соблюдался учащимися.

Ушинскому удалось совершенно изжить воровство. Самым суровым наказанием для вора было презрение товарищей. Даже если случались драки, то прийти на помощь, защитить слабого, восстановить справедливость считалось доблестью. Чувство искреннего товарищества, которое К. Д. Ушинский считал основой воспитания, в институте было очень развито до конца его существования. Чудодейственное влияние нового педагога на поведение и учебу сирот, возымело действие.

Через год Ушинского повышают в должности и назначают инспектором классов. Однажды он обратил внимание на два больших шкафа, которые 20 лет стояли опечатанные, и что в них хранилось, никто не знал. Ушинский на свой страх и риск снял печати со шкафов и обнаружил в них то, что дало последний толчок в его поисках самого себя и своего места в этом мире. В шкафах хранились бумаги Егора Осиповича Гугеля, бывшего инспектора Гатчинского института. О нем давно уже все забыли, а если и вспоминали, то не иначе как о «чудаке-мечтателе, человеке не в своем уме». К его шкафам никто не решался прикоснуться, как к зачумленным. Об этом человеке помнили только то, что он плохо кончил. Ушинский нашел там «полное собрание педагогических книг». Вот что писал он об этой своей находке, сыгравшей в его жизни большую роль: «Это было в первый раз, что я видел собрание педагогических книг в русском учебном заведении. Этим двум шкафам я обязан в жизни очень, очень многим, и -- Боже мой! -- от скольких бы грубых ошибок был избавлен я, если бы познакомился с этими двумя шкафами прежде, чем вступил на педагогическое поприще!»

 А вот собственно цитаты из величайшего труда его жизни, двухтомного сочинения «Человек как предмет воспитания, опыт педагогической антропологии». Читая эти строки, поражаешься, как полтораста лет назад автор предвосхитил многие открытия современной психологии.

Шкафы Е. О. Гугеля помогли? Или собственное чутьё, талант, гений? О необходимости индивидуального подхода.

«Мы не говорим педагогам: поступайте так или иначе; но говорим им: изучайте законы тех психических явлений, которыми вы хотите управлять, и поступайте, соображаясь с этими законами и теми обстоятельствами, в которых вы хотите их приложить. Не только обстоятельства эти бесконечно разнообразны, но и самые натуры воспитанников не походят одна на другую. Можно ли при таком разнообразии обстоятельств воспитания и воспитываемых личностей предписывать какие-нибудь общие воспитательные рецепты? Едва ли найдется хоть одна педагогическая мера, в которой нельзя было бы найти вредные и полезные стороны, и которая не могла бы дать в одном случае полезных результатов, в другом вредных, а в третьем никаких».

О педагогике как искусстве.

Педагогика – не наука, а искусство: наука изучает существующее или существовавшее, а искусство стремится творить то, чего еще нет. Педагогика – высшее из искусств: «...потому что она стремится удовлетворить величайшую из потребностей человека и человечества – их стремлению к усовершенствованиям в самой человеческой природе: не к выражению совершенства на полотне или в мраморе, но к усовершенствованию самой природы человека – его души и тела...»

«...потому что можно надеяться, что человечество, наконец, устанет гнаться за внешними удобствами жизни и пойдет создавать прочнейшие удобства в самом человеке, убедившись не на словах только, а на деле, что главные источники нашего счастья и величия не в вещах и порядках, нас окружающих, а в нас самих».

О цели воспитания.

Если за цель воспитания традиционно принимать лишь обучение чтению и письму, то «школа по-прежнему будет чистилищем, через все степени которого надо пройти человеку, чтобы добиться того или иного положения в свете, а действительным воспитателем будет по-прежнему жизнь, со всеми своими безобразными случайностями. Практическое значение науки в том и состоит, чтобы овладевать случайностями жизни и покорять их разуму и воле человека».

Цель воспитания по Ушинскому: развитие и укрепление характера.

«...Важнее и полезнее всех открытий и изобретений, часто не делающих человека ни на волос счастливее прежнего, потому что он внутри самого себя носит многочисленные причины несчастья, было бы открытие средств к образованию в человеке такого характера, который противостоял бы напору всех случайностей жизни, спасал бы человека от их вредного, растлевающего влияния и давал бы ему возможность извлекать отовсюду только добрые результаты».

О важности бессловесного периода в жизни младенца.

«...для родителей и воспитателей чрезвычайно важно сознавать ясно, что ребенок и в первый год своей жизни живет не одною физическою жизнью, но что в душе его и в его нервной системе подготовляются основные элементы всей будущей психической деятельности: вырабатываются те силы и те основные приемы, с которыми он впоследствии будет относиться и к природе и к людям. Усвоив такой взгляд на младенца, родители и воспитатели подумают не об одном его физическом здоровье, но и об его духовном развитии. Конечно, этот период слишком закрыт от нас, чтобы мы могли внести в него наше положительное вмешательство; но мы можем действовать на него благодетельно, удаляя от ребенка в этом возрасте все, что могло бы помешать его правильному развитию – физическому и духовному».

«Существует, например, убеждение, кажущееся для многих предрассудком, что злая кормилица вскормит и злого ребенка; но это не совсем предрассудок. Конечно, злость не может быть передана через молоко, хотя молоко раздраженной женщины портит желудок ребенка; но злая женщина обращается зло с младенцем и своим обращением, а не молоком сеет в нем семена злости или трусости. Не должно забывать, что первое понятие о человеке, которое впоследствии закрепится словом, образуется в ребенке в бессловесный период его жизни и что на образование этого понятия имеют решительное влияние те первые человеческие личности, которые отразятся в душе ребенка и лягут в основу его будущих отношений к людям».

О формировании представлений в юности.

«Мы считаем период в жизни человеческой от 16 до 22-23 лет самым решительным. Здесь именно довершается период образования отдельных верениц представлений, и если не все они, то значительная часть их группируются в одну сеть, достаточно обширную, чтобы дать решительный перевес тому или другому направлению в образе мыслей человека и его характере... Впоследствии уже такая постройка всего содержания души гораздо затруднительнее, если и возможна. В огне, оживляющем юность, отливается характер человека. Вот почему не следует ни тушить этого огня, ни бояться его, ни смотреть на него как на нечто опасное для общества, ни стеснять его свободного горения, а только заботиться о том, чтобы материал, который в это время вливается в душу юноши, был хорошего качества».

О хороших и плохих привычках.

«Добрая привычка есть нравственный капитал, положенный человеком в свою нервную систему... Капитал привычки от употребления возрастает и дает человеку возможность... все плодовитее и плодовитее употреблять свою драгоценнейшую силу – силу сознательной воли и возводить нравственное здание своей жизни все выше и выше, не начиная каждый раз своей постройки с основания и не тратя своего сознания и своей воли на борьбу с трудностями, которые были уже раз побеждены» [с.155].

Дурная привычка.

«...есть нравственный невыплаченный заем, который в состоянии заморить человека процентами, беспрестанно нарастающими, парализовать его лучшие начинания и довести до нравственного банкротства». Ведь «привычка, установляясь понемногу и в течение времени, искореняется точно так же понемногу и после продолжительной борьбы с нею. Сознание наше и наша воля должны постоянно стоять настороже против дурной привычки, которая, залегши в нашей нервной системе, подкарауливает всякую минуту слабости или забвения, чтобы ею воспользоваться...» [с.155]

«Пока жив человек, он может измениться и из глубочайшей бездны нравственного падения стать на высшую ступень нравственного совершенства» [с.156], сознательно борясь всю жизнь со своими дурными врожденными наклонностями и вырабатывая в себе добрые правила, руководствуясь сознанием необходимости добра.

www.deti.dp.ua

• Как прошли новогодние праздники в онкогематологии
• Давид Серов уже дома
• Ищем предводителя бумажной флотилии!!!
• Такие разные добрые дела
• Зал ожидания
• Недетские детские дома
• Наши дети
• Паллиативная помощь детям
• Масленица для Максима
• Семья Шендрик: «Поделись счастьем с теми, у кого его нет»

На данный момент на этой странице нет комментариев.